— Безусловно, к полудню будет ответ.
— И прекрасно, отдыхайте, полковник. А мы тут с Ильей беседы побеседуем, разговоры поразговариваем.
Геннадий Артурович, в прекрасно сшитом костюме, который скрывал недостатки нелепой фигуры, в свежей рубашке и модном галстуке, провел час в парикмахерской и стал походить на цивилизованного преуспевающего бизнесмена. Затем он зашел в библиотеку, где пролистал подшивки нескольких газет за последний месяц, никаких выписок не делал, — память, как уже говорилось, Бланка не подводила. Закончив просматривать газеты, он из читального зала не ушел, облокотился на стол, подперев ладонью круглую тяжелую голову, задумался.
Он уже знал, что Гуров траву на экспертизу послал и вот-вот выйдет на шофера Танаева. Бланк такой ход событий предвидел, готовил Карима Танаева на заклание, но все произошло слишком быстро, сыщик начинал раздражать. Я не спортсмен, не самовлюбленный герой, рассуждал Бланк, покидая читальный зал и направляясь домой. Человек я не тщеславный, мне ни к чему сильные противники. Зачем искать очередную жертву среди говорливых политиков, когда есть человек, ликвидировав которого можно убить двух зайцев. Гуров руководит розыском убийцы, проживает в усадьбе спикера, и смерть полковника газетчики и телевидение, да и западная печать, преподнесут на высшем уровне. Танаева все равно придется отдать, да и черт с ним, — отстрелянный патрон, пустая гильза. Кто придумал афоризм, мол, человек учится только на своих ошибках? Дебил учится на своих, нормальный человек анализирует чужие и старается их избегать.
Раз уж он оделся парадно, постригся и выбрался в город, то можно и перекусить по-человечески, решил Бланк, хотя был к еде абсолютно равнодушен.
Брать машину, искать ресторан ему было лень, а так как он находился на Серпуховке, то после недолгих блужданий оказался в валютном ресторане «Сеул», который привлек экзотическим названием, чистотой, главное, отсутствием толкотни в дверях и нормальным вежливым обслуживанием.
С плохим аппетитом, занятый мыслями, не имеющими к еде никакого отношения, Бланк попробовал холодный папоротник, который остро пах чесноком, масленую японскую морскую капусту, чертыхнулся, даже перестал думать о Гурове. Если ты забрался в «Сеул», то почему решил, что тебя станут кормить по-европейски? Ради приличия он выпил рюмку пахучей водки «Соучжу» и принялся за мясо «Тун мин». Хорошо прожаренная сочная говядина ему понравилась. Бланк перестал корить себя за лень и вернулся к рассуждениям о бренности всего земного и о том, что умный человек должен изучать и учитывать ошибки дураков.
Вроде бы, как он слышал, коммерсант Лебедев, Роговой и другие жертвы Гурова были отнюдь не глупы, однако одних убили, других посадили. Бланк ожидал, что на шофера выйдут, даже в какой-то степени подставил чучмека, однако не так быстро же.
В чем заключалась основная ошибка незадачливых коллег? Они бодались с Гуровым, а в таких делах самолюбие вещь никчемная, смертельно вредная. Никаких брошенных перчаток, дуэлей, соревнований. Я сказал, что сыщик меня не знает, потому он мне не страшен. Дурацкие слова, короткие мысли. Сегодня не знает, завтра узнает либо почувствует, начнет искать. Мне это надо?
Он равнодушно расстался с долларами, вышел из «Сеула» и отправился к своим котам. У большинства экранных злодеев имеется кот, а у меня их стая. Пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о сыщике Гурове, Геннадий Артурович начал философствовать на отвлеченные темы. Я люблю животных? Отнюдь. Зачем мне нужны драные коты? А разговаривать с кем? Я ведь с электронным хламом возиться не люблю, однако вожусь, порчу зрение. Человек — великая загадка природы. А Гурова необходимо убить. Я не д'Артаньян, мне приключения ни к чему.
Вечером, в прожженном кислотой костюме, Бланк сидел в кресле, отложив лупу, прикидывал, кого конкретно следует натравить на сыщика, чтобы ни одна живая душа не знала, что он, Геннадий Артурович Бланк, имеет к убийству хоть какое-то отношение.
Глава 4
Ночь истекает, наваливается день
Когда полковник распрощался и вышел, Гуров спросил:
— Что у тебя? Как преступник мог проникнуть на территорию?
— Только через КП, другого объяснения у меня нет, господин полковник.
— На воротах машины гостей встречал ты лично или кому поручал?
— Лично.
— Багажники проверял?
— Как можно? Депутаты Верховного Совета! — возмутился охранник. — Если я о машине предупрежден, никогда не проверяю. Вы же, Лев Иванович, свободно проехали.
— Напрасно не проверяете, за халатность ответите.
— Перед вами? — начальник охраны поднялся.
— Отвечают по закону и перед судом. — Гуров осмотрел Илью с ног до головы, с довольным видом потирая руки, приговаривал: — Хорошо. Очень хорошо. Значит, договоримся.
— Можете приказывать, ни о чем договариваться с вами я не намерен.
— Выдохни, иначе взорвешься. — Гуров взглянул на часы, пробормотал: — Ну, извини, друг, — снял телефонную трубку и начал набирать номер, вскоре услышал знакомый голос:
— Слушаю тебя, Лева.
— Извини, не мог позвонить раньше, для меня есть что-нибудь?
— Есть, но мало утешительного, — отвечал генерал Орлов. — Обнаружен химический состав, который нашим экспертам неизвестен, предположительно изготовлен в Германии. Имею формулу. Будешь записывать?
— К чему? Мы же не будем по формуле искать. Возьмем соскобы. Проведем сравнительную экспертизу. Как доказательству установлению идентичности цена ноль, однако для нас это прямой выход на исполнителя. Спасибо, Петр, досыпай.
Илья все еще стоял, чувствовал себя неловко. Уйти нельзя — дисциплина, сесть гордость не позволяет, вроде как сдался. Гуров словно подслушал его мысли, улыбнулся.
— Садись, петух, мы не противники, в одном окопе оказались, — опустился в кресло, допил оставшийся чай. — Вот так, дружок, очень даже желательно, просто необходимо, убийцу установить. Даже водворив его в камеру, мы продвинемся не шибко, не говоря о том, что доказательств у нас нет и пока не предвидится.
— Вы знаете, где искать?
— Только предположительно. Об этом чуть позже, пока отвлечемся, поговорим о тебе и о том, как мы будем работать. Я тебя проверил и убедился — ты парень стоящий, мне повезло.
— Простите, Лев Иванович, когда вы меня проверяли?
— С момента нашего знакомства. Я на тебя давил, пугал, затем предоставил возможность врать, изворачиваться, уйти от ответственности. Хватит об этом. Я убедился, что ты нормальный парень. У нас оценка человека на должной высоте. Оброненный бумажник не украл — так человек кристальной чистоты. Хоть памятник ему ставь. Я вынужден тебя кое в чем просветить, иначе ты можешь напортачить и тебя попросту убьют.
Сыщик начал возиться с сигаретами, выдерживая паузу, — давал возможность Илье произнести какую-нибудь глупость типа: «Я не боюсь! Не пугайте». Парень ответил достойно:
— Лев Иванович, сделаю все возможное, чтобы остаться в живых.
— Спасибо, — Гуров кивнул и продолжал: — Убийца опрыскал обувь неизвестной нам химией. Я взял образцы травы, часть отдал на экспертизу через полковника Авдеева, часть отослал своим криминалистам.
— Отослали? — Илья прищурился, прикидывая, когда и каким образом полковник передал что-либо с охраняемой территории. Вспомнил приходившую к Гурову машину, полковника Авдеева, который передал водителю конверт, выругался: — Черт побери! Полковник с вами заодно?
— Скорее против. Я его использовал втемную, ты не торопись, слушай. Сейчас, при тебе, Авдеев сказал, что эксперты ничего не установили. Это неправда, химия на траве обнаружена. Не спеши записывать полковника в суки и предатели. Существует множество иных объяснений. Экспертизу еще не провели, Николай не захотел в этом признаться. Начальство полковника результаты получило, но не посчитало нужным ставить полковника в известность. Авдееву сообщили результаты, приказали мне не говорить, попытаются сработать без милиции, обычные межведомственные интриги.
— Значит, с полковником все в порядке, — облегченно вздохнул Илья.
— Я этого не говорил, — ответил Гуров, смотрел мимо собеседника и думал, правильно ли сделал, приоткрыв парню карты. — Я работал с Николаем, когда он был майором, честным парнем, средним оперативником. С годами люди меняются. Я тебе выдал информацию, без которой ты не смог бы работать. У полковника свои задачи, лишнее ему знать абсолютно ни к чему.
— Он обязательно поинтересуется, о чем мы так долго беседовали.
— Сыщик Гуров — известный зануда, мотал тебе душу идиотскими вопросами, пытался уличить в соучастии, когда не прошло, начал обвинять в халатности. А в принципе, ты особо не распространяйся, озлобленно замкнись, посылай полковника ко мне, мол, хотите знать, спросите у этого мента.
